Дело сумасбродной красотки [= Дело о поддельном Фитите ] - Эрл Стенли Гарднер

— Дело не в том, ваша честь, чтобы явить миру лишь однусторону истины: улики указывают на виновность обвиняемой. Дело в том, чтобыявить миру истину в совокупности, — и Мейсон медленно поднял правую руку,вытягивая подальше указательный палец. — То есть доказать, что обвиняемаявиновна вне всяких приемлемых сомнений. Полагаю, высокий суд должен известитьоб этом присяжных. Впрочем, присяжные, я полагаю, понимают, что в любомуголовном деле улики должны доказывать виновность обвиняемого вне всякихприемлемых сомнений. В противном случае обвиняемый имеет право наоправдательный вердикт.

— Высокий суд учтет этот вопрос в своих определениях, —сказал судья Флинт.

Мейсон медленно опустил руки с вытянутыми пальцами и сел наместо. Судья Флинт с трудом удержался от улыбки: Перри Мейсон в искусной манереотказался от вступительного слова, но тем не менее впечатляюще выиграл уобвинения очко.

— Вызовите вашего первого свидетеля, — приказал судья Флинт.

— Я вызываю Эмили Диксон.

Мисс Диксон, довольно привлекательная женщина лет сорока снебольшим, приняла присягу и, назвав имя и адрес, уселась на свидетельскоеместо.

— Назовите род ваших занятий на шестое сентября сего года, —начал Парма протокольный церемониал.

— Я заведовала меблированными комнатами Паркхэрста.

— А сами вы жили там же, в меблированных комнатах?

— Да.

— Знали ли вы Дорри Эмблер при жизни?

— Одну минуту, — вступил Мейсон. — Если высокий судпозволит, прошу отвести этот вопрос. Прошу также, чтобы прокурору было вынесенозамечание за должностное нарушение. Я протестую против любого заявления,подразумевающего, что Дорри Эмблер мертва. Это предполагает факт недоказанный.

— Я не говорил, что она мертва, — стал оправдываться Парма.— Я просто спросил свидетельницу, знала ли она Дорри Эмблер в течение ее жизни.Это абсолютно допустимый вопрос. Я всегда могу спросить это о ком бы то нибыло. Я могу спросить, знала ли, например, она вас в течение вашей жизни.

— Сие выражение стабильно предполагает, что лица, о которомтак осведомляются, уже нет в живых, — сказал Мейсон, — и я слышу, что вопросумышленно искажен, чтобы внушить именно такое впечатление…

— Я тоже так полагаю, — сказал судья Флинт. — Итак,джентльмены, давайте избегать любых неверных толкований… Я с готовностью дамобвинению представить свидетельства о другом преступлении при условии, что онострого имеет отношение к данному вопросу и призвано показать мотив, метод либоосновной стиль убийцы…

Постановляю, что здесь не будет представлено никакихсвидетельств о каком бы то ни было преступлении, совершенном после того, какпредполагаемое в данном деле преступление было уже завершено.

— Снимаю этот вопрос, — с неудовольствием сказал Парма.

— Рекомендую присяжным не придавать значения любым намекам,содержащимся в этом вопросе, равно как и любым мыслям, которые могли бызародиться в ваших умах вследствие природы вопроса… Я намерен заявить прокурору,что объявлю о нарушении процессуальных норм, если будут сделаны повторныепопытки обойти постановление высокого суда.

— Я вовсе не пытался обойти постановление высокого суда, —обидчиво сказал Парма.

— Что ж, — сухо заметил судья Флинт, — вы слишком опытны,чтобы не понимать воздействия вашего вопроса. А теперь предлагаю вам продолжитьи быть очень осторожным.

— Очень хорошо, — кисло сказал Парма, поворачиваясь ксвидетельнице. — Вы знали Дорри Эмблер до шестого сентября?

— Да.

— Как долго вы знали ее до шестого сентября?

— Приблизительно… о, я полагаю, месяцев пять-шесть.

— У мисс Эмблер была квартира в меблированных комнатахПаркхэрста?

— Да, была.

— Назовите номер, пожалуйста.

— Квартира девятьсот семь.

— Ответьте, сдавалась ли квартира восемьсот пять додвенадцатого сентября, и если да, известно ли вам имя арендатора?

— Теперь я его знаю. Его имя — Джаспер Данливи, но в тот разон представился Уильямом Кеймасом.

— Когда вы сдали ему квартиру восемьсот пять?

— Одиннадцатого сентября.

— Этого года?

— Да.

— Я еще задам этой свидетельнице вопросы по поводу другогоаспекта дела, — сказал Парма, — но вызову ее позднее…

— Очень хорошо, — сказал судья Флинт, поворачиваясь кМейсону. — Приступайте к перекрестному допросу.

— Вы можете описать Дорри Эмблер? — начал Мейсон.

— Да. Ей было примерно лет двадцать пять — двадцать шесть.

— Глаза?

— Карие.

— Волосы?

— Темно-каштановые.

— Общий вид?

— Она была почти точной копией обвиняемой по этому делу,сидящей вон там, слева от вас…

— О, так вы заметили сходство? — спросил Мейсон.

— Я заметила такое редкое сходство, поразительное сходство…

— Вы когда-нибудь высказывались по этому поводу?

— Ну да, естественно.

— А можно ли было перепутать обвиняемую с Дорри Эмблер инаоборот?

— Да, еще бы…

— Когда вы впервые увидели обвиняемую?

— Когда ее ввели в комнату для опознания.

— И в тот раз вы опознали ее как Дорри Эмблер? — прищурилсяМейсон.

— Возражаю, — закричал Парма. — Некомпетентно, неуместно инесущественно. Неверное ведение перекрестного допроса.

— Возражение отклоняется, — резко бросил судья Флинт.

— Ну, мне сказали, я приглашена для опознания МинервыМинден, и я им сказала…

— Не имеет значения, что вы сказали им, — остановил ееМейсон. — Что они сказали вам!

— Что они хотят, чтобы я опознала Минерву Минден.

— А вы сказали, что никогда раньше не видели Минерву Минден?

— Да.

— И тем не менее от вас хотели опознания женщины, которую выникогда не видели?

— Они хотели, чтобы я посмотрела, не похожа ли она на ДорриЭмблер.

— Итак, вы увидели ее впервые в комнате для опознания?

— Да.

— И заметили сходство?

— Да.